НА САМОХОДКЕ К ПОБЕДЕ
Победа в Великой Отечественной войне - подвиг и слава нашего народа. Как бы ни менялись за последние годы оценки и даже факты нашей истории, 9 мая - День Победы, и навсегда останется таковым. Федор Андреевич КОБЛЯКОВ - полковник в отставке, награжден орденами и медалями. Когда началась война, ему было шестнадцать лет.
ПОД СЧАСТЛИВОЙ ЗВЕЗДОЙ
- У каждого судьба складывалась по разному, - говорит он, - мне повезло, я, наверное, родился под счастливой звездой, потому что остался жив. На фронт в основном призывали молодых ребят и это они защитили Родину. А что было в моей судьбе? Наша семья состояла из шести человек - папа с мамой, старший брат, я, сестричка и еще младший брат, с двадцать шестого года рождения. Жили, взрослели. Условия были, не ахти какие. Папа работал, а мы помогали маме по хозяйству. Жили тогда в Липецке на левом берегу, где сейчас контора Новолипецкого комбината. Уже и не помню, как улица называлась.
Когда началась война, сначала забрали старшего брата, потом отца и за старшего в доме остался я. Старшего брата пригласили на призывной пункт на третий день после начала войны, а отца в июле сорок первого. Они ушли и не вернулись... Я начал работать. Мне было только шестнадцать лет. Потом все завертелось, закрутилось. Призвали в армию в октябре сорок второго. Я попал в Гороховецкие лагеря. Там было учебное подразделение, где готовили стрелков, минометчиков и артиллеристов. И, наверное, прошло недели две, когда приехал "покупатель" с Ульяновского танкового училища и отобрал меня. И я стал курсантом Ульяновского танкового училища. Прошло три месяца. А фронт ждет, давай резервы. И у нас, где-то в июне сорок третьего, начали принимать экзамены. То есть вместо трех лет учебы в этом училище мы все познали за шесть месяцев. А учились порой по шестнадцать часов в сутки. Когда нас выпустили, на фронт сразу не повезли. Лишь через два месяца приходит приказ - из танкистов сделать самоходчиков. На базе тяжелых, средних и легких танков. И еще пару месяцев нас оставили учиться. Хотя на фронте наши знания и умения не пригодились, потому что самоходки использовались как танки.
НЕ ПЕРЕДАТЬ СЛОВАМИ
Не посмотреть, не передать, то, что было на фронте. Я был еще мальчишкой, выстрелов никогда не слышал, кроме как в училище и конечно, сначала боялся. Так и началась моя фронтовая жизнь. Танк, или самоходка, это вон какая махина. В нее и пулями стреляют и снарядами, того и жди, что подобьют. Еще мы боялись подорваться на фугасе. Очень страшная вещь. Бывали случаи, что от наших танков и самоходок, подорвавшихся на фугасе, оставались одни обломки. Башни отлетали, аж на тридцать метров.
Командиры были разные, но многие говорили, что надо этим ребятам и пороху понюхать. Сначала нас, конечно, учили, а потом, однажды, бросили в лесок, где стояли наши артиллерийские установки, пулеметы. И вот, нас вывели и приказали уничтожить огневые точки противника. А как их обнаружить? Только тогда, когда оттуда снаряд прилетит. Увидишь, откуда он прилетел, мы тут как тут. И стреляешь туда. И с четырех часов утра, до самого вечера - гул, стрельба. А потом вдруг тихо стало. Думаем, все, война кончилась. Это в сорок третьем году то! Оказывается, нет, не кончилась, как снаряды летели, так и продолжают лететь. Старший одного нашего экипажа вылез из самоходки, решил расслабиться, лег под кустарник отдохнуть. А тут, откуда не возьмись снаряд прилетел, хлопнуло, и его нет. Вот так. Мы конечно в ответ стали стрелять. И огневые точки противника подавили.
Для меня война закончилась в Латвии. Хотя подо мной три самоходки сгорело. Где снарядом подбили, а где солярка загорелась и машина тоже. Или гусеницу разобьет, двигаться нельзя, надо выходить. Вышел, а тут автоматная очередь. Кто-то выжил, а кто-то и нет. Сколько такого было.
Или наступаем, вроде чисто, немцев нет. И только люк открываешь, в перископ то не все видно, а тут снайпер. Хлоп, и тебя нет. Были и такие случаи. А сколько горели наши самоходки и люди в них горели...
ВСТРЕЧА С БРАТОМ
Ну, вот, во второй половине сорок четвертого, мы в Прибалтике уже были. Это был так называемый "восьмой сталинский удар". Может, слышали? В сорок четвертом году было десять сталинских ударов. Едем, вот и Рига. Ее мы брали с большим трудом. Ширина города большая, а двигались все по одному направлению. Немец стреляет со всех сторон. Тем не менее, Ригу мы взяли. Хотя надежды на местное население я не возлагал. То ли пожалеют, а то ли убьют, и такое бывало. В сорок четвертом я был ранен и контужен. В башню нашей самоходки угодил снаряд. Разворочал все. Наводчика и заряжающего убило, а меня контузило. Кровь лилась и из носа, и изо рта, и из ушей. Не знаю, как я выжил.
Мы шли вперед, наступали, и это было уже легче, чем в сорок первом - сорок втором годах, когда наши войска отступали. В одном населенном пункте, где было четыре - пять домиков, оказывается, спрятались самоходки фрицев. Мы их не видели и не слышали. Приехали в этот хуторок. Хозяин вроде не плохой и чушки у него, и птица. Угощает. Приезжает начальник штаба полка. Майор по званию. Я ж командир, должен выйти к нему, доложить. Вышел, а тут, откуда не возьмись снаряд. Я чуть без ноги не остался. А потом и вовсе нас стали обстреливать. Меня забрали, а в самоходке люди погибли. Потом лечился. Рана кровоточила, но я все равно воевал. Мы шли вперед. Но вот, однажды, врач, а они в каждой части были, мне говорит: "Товарищ младший лейтенант, надо бы вам в госпиталь". Я говорю: «Да какой госпиталь, воевать надо!" А он: "Иначе без ноги останетесь". И в последних числах ноября сорок четвертого года повезли меня в госпиталь. Сделали операцию, вытащили осколки. Прошел месяц, другой, а в конце января сорок пятого меня выписывают. Я еще прихрамывал, но поехал в свою часть. Приходилось догонять своих где на попутках, а где и пешком.
А потом встретились случайно со старшим братом. Обрадовались. Не виделись с ним больше двух лет. Он тоже возвращался из госпиталя. В медпункте нам разрешили переночевать. Конечно, выпили. А утром разъехались.
Приезжаю в штаб через неделю, а меня направляют в другую часть. Получилось, что из госпиталя я добирался почти месяц. Командир полка говорит, сынок, ты куда торопишься? Я обиделся, говорю, воевать приехал, а не лясы точить. Он говорит, давай-ка дружок послужи мне. Будешь офицером связи. И из штаба армии я ездил с донесениями в полк и обратно. И этим делом я занимался с марта и до самого конца войны. Тоже не безопасно было. И порой по лесу едешь, и ночью, а кругом еще стреляют. А кроме водителя, никого рядом. Сначала у нас была бронемашина, а потом на "Форде" стали ездить. По дороге порой встречались колонны пленных. Там, в Прибалтике я и встретил День Победы.
ТАКОЙ БЛИЗКИЙ ДАЛЬНИЙ ВОСТОК
Когда война кончилась, наши воинские части расположились неподалеку от Риги. Частей много было. Но я за штатом оказался. И такой я не один был. И отправили нас в Москву на пересылочный пункт. Отправили, наверное, невпопад. Потому, что в столице мы пошли погулять. А у нас форма черная, да еще и грязная, и нас в комендатуру забрали. Потом, правда, выпустили с извинениями. Я, конечно, просился домой, но сказали, что война еще продолжается. Посадили в эшелон и отправили на Дальний Восток воевать с японцами. До Читы довезли, там мы разгрузились и своим ходом перебрались в Монголию. Пересекли Китайскую границу и устремились вглубь страны. Это был уже июль сорок пятого года. Японцы, они брат, воевать умели, но чуть чего, делали себе харакири. И вот мы едем. Какое-то училище на пути. Завязался бой. Японцы разбежались, а там дальше небольшая высота была, поросшая кустарником. Вот там они и залегли. А ночью они два экипажа в наших самоходках вырезали. Утром встали, ох, ах, а что сделаешь. Нам команда - вперед на высоту. Пошли. Японцев побили всех.
Потом мы прошли через малый и большой Хинган и так в передовым отряде, громя всех и вся, двигались вперед. Японцы сдавались, а мы шли дальше. И так мы дошли до Порт-Артура. А потом и до порта Дальний. Там война и закончилась. И опять я остался без машины.
А дальше моя служба началась в Забайкальском военном округе. В сорок шестом году приехал в Липецк в отпуск. Встретил девушку, с которой вместе учился. Сыграли свадьбу. Потом я уехал, а через какое-то время моя супруга - Марья Сергеевна - приехала ко мне на Дальний Восток, там у нас родилась дочка Нелли. И жили мы там до пятьдесят первого года.
Из наших трех полков сделали один танковый полк и два батальона самоходок. И с сорок шестого по сорок седьмой мне еще довелось побывать в Северной Корее. А потом с Дальнего Востока нас перебросили в город Кировабад, столицу Азербайджана, тогда это был Баку. Там отслужил пять лет, а потом семь лет в ГДР. В шестьдесят третьем году перевели в город Борисов Белорусского военного округа. А в шестьдесят четвертом я уволился в чине подполковника. В двухтысячном году, в честь пятьдесят пятой годовщины Победы в Великой Отечественной войне президент Путин прибавил мне еще одну звездочку. Я стал полковником, но, ни копейки от этого мне не прибавилось.
ДВЕ ЖИЗНИ МНЕ НЕ ЖИТЬ
Мы нищие, дорогой мой. Пенсия маленькая. Если бы у меня не было инвалидности, если бы мне не было восьмидесяти лет, и я не был бы участником войны, то сейчас получал бы копейки. Я знаю, что две пенсии получать не положено, но как уволился, бездельничать-то не привык, и еще двадцать шесть лет отработал. Слава Богу, пока я жив, здоров, не слышу только. Это то ли от старости, то ли от контузии.
Мы никому не нужны. Думаю, сейчас шумиха пройдет, отпразднуем очередную годовщину Дня Победы, и забудут о нас. Теперь, наверное, навсегда, потому что до следующей годовщины многие ветераны уже не доживут.
Вот такая служба у меня была. Сказать, что тяжелая не могу, тогда у всех такая жизнь была. А что сейчас в армии делается, мне не нравится. Обидно за державу. Все ж по армии судят и о стране. Если армия сильная, значит и страна такая. А у нас пока армию только разваливают. Нынешний министр обороны хотел нас сбагрить в соцзащиту, чтобы мы не мешались под ногами. У гражданского пенсионера пенсия больше, чем у военного. А почему? В общем обид хватает, но я не обижаюсь. Две жизни мне не жить, а то, что сейчас у меня есть - мне достаточно...
Не хотелось бы на такой пессимистичной ноте заканчивать нашу беседу, поэтому мы пожелаем всем ветеранам войны здоровья, долгих лет жизни и низко кланяемся вам. Подвиг ваш не будет забыт никогда!
Записал
Андрей МАРКОВ.
31.05.2011, 1475 просмотров.
